Шестое чувство Андрея Сыкулева
Основатель компании «Синимекс» Андрей Сыкулев рассказал, как выпускник МФТИ с советской идеологией стал бизнесменом и каким чувством необходимо обладать айтишнику, чтобы держать нос по ветру в банковской отрасли.
Как вам пришла идея создать собственный бизнес? Она появилось после того, как я попробовал управлять чужим. В девяностых я работал программистом в российско-европейском СП. Однажды утром меня разбудил срочный звонок, поставивший перед фактом: я, как правая рука гендиректора, на время его болезни должен взять на себя бразды правления. Поначалу был шок. Я чувствовал себя ребенком, которого бросили в бассейн и сказали: плыви. Но позднее, когда выздоровевший руководитель принимал у меня дела, я с удивлением понял, что мне понравилось рулить бизнесом. Так и появилась мысль основать свою компанию, к счастью, удобный случай не заставил себя ждать. Что это был за случай? Двое друзей из Голландии загорелись идеей создать фирму, которая помогала бы европейским компаниям готовиться к «проблеме 2000 года». Мне было понятно, как технически реализовать эту идею. С однокурсником Робертом Маммаевым мы собрали группу программистов и разработали инструменты для автоматического поиска участков кода в программах, потенциально опасных для перехода в новое тысячелетие. Для банков, к примеру, они могли привести к неправильному начислению процентов, ошибкам в графиках погашения и так далее. Код переписывался и тестировался на безболезненное прохождение рубежа тысячелетий. |
Когда 2000-й год наступил, ниша закрылась. Голландцы вернулись к своему традиционному бизнесу в Европе, а российская команда не распалась и начала искать применение своим компетенциям на родине.
Легко было найти новый фронт работ?
Нелегко. Здесь злую шутку с нами сыграла изначальная ориентация на зарубежный рынок. Первыми заказчиками, которым мы помогали справиться с проблемой 2000 года, были европейские организации и их представительства. Решая их проблемы, мы проморгали становление IT-рынка в России: местные IT-компании к началу нулевых уже практически поделили рынок, создав решения для наиболее важных отраслей.
Большой удачей, возможно, решившей судьбу молодой компании, стал проект в «Альфа-Банке».
Как вам удалось получить такого заказчика?
Частично повлияло то, что в банке внедрялась не российская, а зарубежная АБС фирмы Misys. Но в большей степени, думаю, наши компетенции по решениям IBM и прежний опыт общения с кредитными организациям. Конкурс в «Альфе» выиграла именно IBM, которая порекомендовала нас в качестве соисполнителя. Дело в том, что наши проекты, связанные с проблемой 2000 года, выполнялись под определенное «железо» – серверы IBM. Они в то время назывались АС 400, позднее стали известны как i-Series, а сейчас на смену этой «линейке» приходит Pure Systems. Особенность данного оборудования в том, что на него прямо на заводе предустанавливается все необходимое заказчику ПО – от ОС и СУБД до сервера приложений и конкретных бизнес-приложений. На АС 400 ставили только айбиэмовские решения, на новых же серверах могут быть решения любых софтверных вендоров, указанных заказчиком.
Как компания пришла к нынешней – интеграционной специализации?
Мы в каком-то смысле стояли у истоков этой бизнес-ниши. Первый, по крайней мере в финансовой отрасли, интеграционный проект был реализован нами в 2005 году, причем снова для «Альфа-Банка». Внедрение новой АБС подтолкнуло банк к осознанию того факта, что клубок прямых взаимодействий приложений достиг критической массы, когда связи становятся неуправляемыми и обмен данными по схеме «точка-точка» не работает. Не помню, сколько систем было в банке в 2005 году, но пару лет назад их насчитывалось около 900. Понятно, что поддерживать связи каждого приложения с каждым - нереально. Эффективное взаимодействие возможно только через интеграционное решение, шину.
Из всех интеграционных решений вы выбрали тогда WebSphere?
Особых альтернатив не было. Основная конкуренция была между IBM WebSphere и системой WebLogic компании BioSystems, позже купленной Oracle. IBM имела более сильные рыночные позиции. Мы сделали выбор в пользу ее решения и не ошиблись.
Вы начали бизнес с команды программистов, но кто занимался продажами?
Переходить от разработки к продажам было непросто, учились находить тех, кто умеет взаимодействовать с заказчиком, искать проблемы, объяснять пути решения. Эти люди и становились либо аккаунт-менеджерами, либо продавцами. Менять сознание было непросто, в штате были в основном «технари», получившие образование в те годы, когда термин «бизнес» заменяло другое слово, а само это занятие не поощрялось.
Сколько продавцов нужно интегратору?
Чем больше, тем лучше. Но у разных людей разная степень вовлеченности в процесс продаж. Тот же рядовой программист может заметить смежную задачу. Тем самым он облегчит процесс ее продажи. Таких людей среди «продажников» большинство. А в «чистых» продавцов нет совсем. Дело в том, что сложные IT-услуги невозможно «упаковать» в продукт. Ведь чем оперирует классический продавец? У него есть красивая презентация, прайс-лист, скидки. В нашем случае услуги, которые только что продали одному заказчику, предлагать другому бессмысленно. Они отличаются порой радикально.
Нет ли зависти к программистам с коммерческой жилкой со стороны прочих сотрудников?
Все понимают, что продавать сложно и далеко не у всех это получается. Поэтому наличие бонусов у продавца зависти ни у кого не вызывает. Кроме того, получать дополнительный доход можно не только с продаж. Можно расширять количество специальностей, которыми владеешь, углублять знания по каждой из них, то есть развиваться «горизонтально». Это тем более актуально, что в современном мире не осталось «чистых» специальностей. В науке открытия делаются на стыке областей. В ИТ – то же самое. При этом хороший айтишник должен владеть еще и бизнес-специальностью. Для своих мы регулярно организуем курсы по банковскому делу – их проходит весь старший состав аналитиков, разработчиков и тестировщиков. Это помогает создавать более качественные продукты, отлавливать ошибки на ранних фазах, включая ошибки проектирования.
Какой проект из вашей копилки вы могли бы назвать нестандартным?
Например, любопытную историю в банке UniCredit, куда в 2004 году нас пригласили для участия в проекте внедрения АБС. Опять-таки, благодаря тому, что в банке использовалось оборудование IBM. Все началось с того, что банковские специалисты, понятия не имея, как использовать доставшиеся вместе с техникой лицензии IBM MQ Worcflow, предложили подумать над этим нам. Мы создали команду, которая начала экспериментировать в sand-box (IT-«песочница». – Л. Ч.). Летом 2007 года банк обзавелся новым офисом, и выяснилось, что без нашей экспериментальный системы из «песочницы» переезд невозможен. Решение сразу вывели на «промышленный» уровень.
Где вы набираете сотрудников?
Где угодно. Главное, чтобы у человека «глаза горели».
Говорят, у молодежи глаза горят неправильным огнем?
Не согласен. Это извечный конфликт отцов и детей. Первая известная цитата на эту тему относится к эпохе Вавилона, она попалась мне на глаза в трудах Александра Никонова. В Древнем Риме, спустя три тысячи лет, продолжали сетовать на ту же тему. И сейчас, глядя на своих детей, многие сокрушаются: «Куда мы катимся?» Я считаю, что нынешнее поколение иное, но ничем не хуже нас. И в моем поколении были люди с потухшим взором, и сейчас они есть.
ИТ - это бизнес, означает ли это, что ученые-теоретики айтишникам не нужны?
Спрос на ученых никуда не делся. Он был и есть. Другое дело, что в фундаментальной науке нельзя заказывать исследования. Но они ведь все равно ведутся. А IT-отрасль науку подстегивает и подстраивает под себя. В эру Big Data, например, появилась новая специальность ученого – Data scientist. Или 3D-память. Это не что иное, как новейшие научные достижения, воплощенные в новые виды запоминающих устройств. Еще один пример – реляционные базы данных: когда-то это была чистой воды математика, а сейчас СУБД уже постреляционные. Когда-нибудь и из этого вырастет новая теория.
У вас есть отдел «мобильных» разработчиков?
Специального – нет. Но технологиями владеем. Мы создавали уже и нативные и мультиплатформенные мобильные приложения. Последние – с помощью технологии IBM Worklite. Проблема в том, что розничный банковский сегмент уже занят разработчиками, а корпоративный – не созрел для этих решений.
Как пережили кризис 2008-го?
Спокойно. В нашем сегменте спрос практически не изменился. IT-инфраструктура в банковской отрасли развивалась и продолжает развиваться быстрыми темпами. Когда спрос уменьшается, мы, если честно, даже вздыхаем с облегчением, поскольку имеем возможность перевести дух.
Меняются ли требования к интегратору в период кризиса, стагнации?
Отличия кризисных периодов и этапов умеренного развития экономики в том, что больше внимания уделяется рисковым системам, прогнозированию, управлению ликвидностью, в то время как во время роста идет массовый выброс новых продуктов, борьба за привлечение новой аудитории, захват сегментов. Но те задачи, которые мы решаем, актуальны в любой период, поскольку направлены на эффективность и скорость внедрения новых продуктов и систем. Для банка вывод нового продукта – это либо доработка существующей системы, либо внедрение новой. Интеграционные решения и стандартизация взаимодействия IT-систем внутри банка призваны сократить срок внедрения и снизить его стоимость. В этом смысл нашей деятельности.
Не приходила мысль обзавестись стратегическим инвестором и нарастить бизнес?
Никогда. Мы растем исключительно за счет собственных средств. Порой искусственно ограничиваем себя в плане роста, чтобы не растерять того, что имеем – высокий уровень компетенции команды.
А разрабатывать тиражируемые решения не планируете?
Движемся в этом направлении. Летом написали приложение для автоматизации отчетности по внебиржевым сделкам. Этот вид отчетов стал обязательным с пятого ноября, и мы увидели новую нишу. За короткий срок продукт купили пятеро клиентов. Учитывая, что это наш первый опыт, думаю, что он вполне успешный и мы сможем увеличить как количество продаж модуля отчетности, так и линейку собственных продуктов.
Насколько цивилизован, по-вашему, российский IT-рынок?
Интеграторский рынок я считаю вполне цивилизованным. Что же касается IT-рынка в целом и монополий отдельных игроков, то они обусловлены не какими-то лоббистскими инструментами, а конкурентными преимуществами. Нет, скажем, никаких причин, мешающих мне купить «бухгалтерию» не от компании «1С», кроме той, что именно этот продукт выгоднее и удобнее. То же самое касается покупки услуг интегратора, здесь тоже выигрывают и проигрывают, как правило, по объективным причинам. Кто-то всегда может предложить меньшие сроки внедрения или более скромную цену в связи с тем, что обладает большим опытом реализации специфических проектов.
Какова роль личности в успехе IT-компании?
IT-компании – это всегда личности. Пример – Apple. Не так давно, когда выходил новый продукт, это всегда было «вау». Ты получал то, о чем мечтал, и иногда чуть больше. А сегодня новинки не вызывают таких ощущений. Улучшения сомнительны, а функции, к которым привык, неожиданно перестают работать. После обновления ОС мой ноутбук перестал видеть HD-проектор, с которым вчера еще «дружил». Исключение – IBM, которая существует более 100 лет и обеспечивает преемственность.
Не пытались заняться чем-то еще, создать стартап?
Было несколько попыток параллельного бизнеса. Не очень удачных. Причина проста – сегодня, если хочешь создать действительно успешный бизнес, приходится отдавать ему все силы. Распыляться не получается.
В компании сотни сотрудников, скоро придется «толкаться» с крупнейшими интеграторами?
Наша стратегия не в том, чтобы вытеснять кого-то. Мы хотим находить новые ниши, формировать их. Главное – держать нос по ветру и шестым чувством определять новые потребности клиентов, о которых они могут не догадываться. Над этим работаем. Иногда получается. А повторение того, что кто-то уже сделал, и вытеснение конкурента за счет цены или большего штата – это не наш стиль.
Леонид Чуриков